На первый взгляд казалось, что огромный стеклянный куб просто висит в воздухе. Но если присмотреться повнимательней, то можно понять, что здание стоит на четырех тонких металлических сваях. К входу, стеклянной двери, раздвигающейся как по велению волшебной палочки при любом приближающемся объекте, будь то бизнесмен в дорогом костюме или Николай Васильев, впервые оказавшийся в большом городе, вела длинная лестница из черного мрамора. Коля полных пять минут не мог оторвать взгляда от такой красоты. Опомнившись, он еще раз сверил надпись на стальной табличке у дома с адресом на потертой желтой бумажке. Перекрестившись, он стал медленно подниматься по ступеням, ведущим, как ему казалось, в обитель добра. И стоит ему переступить порог висящего в небе прозрачного дома, как все его проблемы и дурные предчувствия развеются сами собой. Подойдя к двери, Коля, минуту постояв с закрытыми глазами (для полноты ощущений), перешагнул через черту, отделявшую его от заветной мечты.

Открывшаяся для него картина больно ударила по голове: он оказался в огромном, будто светящимся, зале с белым мраморным полом. Посредине этого зала устремлялась куда-то вверх сверкающая в лучах солнца хрустальная лестница. Через прозрачные стены открывался вид на центр: по проспекту неслись куда-то машины, люди, как муравьи, броуновским движением ходили по улицам. Коле казалось, что он слышит потрясающую музыку огромного города.

— Могу я Вам чем-нибудь помочь? — сказало эхо.

Коля перевел взгляд на девушку, одиноко сидевшую в звенящей пустоте белого зала за, казалось, школьной партой, прям как у них в районном центре. На полноватой высокой крепкой девушке была надета длинная шинель серого цвета, расстегнутая на груди. С первого взгляда становилось понятно, что ничего, кроме этой шинели на ней больше не было. Прическа девушки впечатлила Колю больше, чем все увиденное за день пребывания в мегаполисе: высоченная белая башня закрученных волос была украшена рыжими копнами, вперемешку с непонятного цвета и происхождения мехом.

— Да. Я того. По промышленному вопросу.

— Автодиллер? Второй этаж, — пролепетала секретарша, глядя куда-то в район Колиных штанов.

«Автодиллер… слово-то какое-то… ругательное, и зачем она так?», — подумал Коля, покосился на неприветливую девушку и неспешно посеменил к лестнице.

Второй этаж представлял собой длинный узкий коридор с несчетным количеством одинаковых черных дверей. Сверху каждой двери была золотая табличка с номером. Коля прошел немного по коридору, постучал в дверь с номером 263, досчитал в уме до пяти и вошел.

Комната, в которой он очутился, оказалась абсолютно пустой. В углу стояло массивное кресло, обитое черной кожей. Около него из пола торчала какая-то серая палка, сильно ветвящаяся кверху. «Сельскохозяйственность», — придумал про себя Коля определение увиденному, помялся немного и приземлился на кресло. В воздухе пахло каким-то еле уловимым ароматом, смесью древесины и ладана. Через минуту в комнату вошел высокий усатый мужчина, лет тридцати, в твидовых штанах в оранжевую клетку, которые были заправлены в блестящие сапоги, и телогрейку с широкой нашивкой «Prada» на груди. «Правда, — прочитал Коля, — наш мужик!».

— Вы к кому? — усатый обратился первым.

— Я из Потапово. По промышленному вопросу.

— По промышленному вопросу, — медленно повторил усатый и глубоко задумался.

Постояв пол минуты совершенно не двигаясь, он вдруг одним прыжком приблизился к стене напротив кресла, толкнул ее и исчез за дверью, которую Коля сразу не заметил. «Пошел проблему решать», — подумал Коля, улыбнулся, устроился в кресле поудобней и задремал.

Слава никак не ожидал, что потаповские нагрянут так скоро. «Вот гады, — думал он, — и трех дней не прошло… Шкуру спасать! Долг платежом… По промышленному вопросу. Вертел я их вопрос…». Он быстро покидал в сумку все самое необходимое: кредитки (на жизнь), 1000 евро в мелких купюрах (на существование), темные очки (для конспирации), фотографию Залдия (такса, кобель) и последний номер GQ (читать). Немного подождав, он приоткрыл дверь. В образовавшуюся щель он увидел мирно храпящего на кресле Колю. «Ждет», — подумал Слава и закрыл дверь. Он подошел к окну, достал из пачки «Parliament Slims» сигарету и закурил.

Так прошло пол часа.

Коля спал и видел сны о механизации сбора семян в его родном Потапово, а Слава нервно курил, дожидаясь, когда терпение у «братка» из потаповских лопнет, и он кинется выламывать дверь. Тогда Слава вызовет охрану, а сам спрячется в шкаф. К тому моменту, как «браток» выломает дверь, охрана уже подоспеет, скрутит его, а Слава, не дожидаясь финала, уедет на первом же поезде к маме в село.

Наконец-то Коля проснулся, а у Славы закончились сигареты. Коля потянулся, взглянул на часы, и подумал, что так долго решать вопрос о механизации нельзя. Он поднялся с кресла, подошел к двери и приложился к нему ухом. За дверью царила мертвая тишина. Тогда он тихонько стукнул два раза в косяк двери. 

«Началось», — подумал Слава, и нажал на кнопку селектора.

— Простите, пожалуйста, — прошептал Коля, — я Вам не помешал? А то если я Вас отвлекаю, то я может лучше пойду. До завтра?

«Еще издевается, гад», — подумал Слава.

— Ну, я пошел? – еле слышно прошипел Коля.

Слава задумался…

— Да, Вячеслав Эрнестович, — пролепетала из динамика секретарша с первого этажа.

— Да… Люсенька… я просто хотел сделать тебе комплимент: у тебя сегодня великолепная прическа, — абсолютно без интонации выбросил Слава.

— Спасибо. Я чем-нибудь могу быть Вам полезна?

— Нет, — сказал Слава и отпустил кнопку.

Он приоткрыл дверь и прямо перед собой увидел небритое лицо мужчины. На вид ему было около пятидесяти лет, в потертых на коленях джинсах, в резиновых сапогах, синтетической куртке красно-грязного цвета и синенькой вязаной шапке на макушке, он напоминал героя документального фильма про строителей БАМа.

— Вы к кому? — усатый обратился первым.

— Я из Потапово. По промышленному вопросу.

— Откуда?

— Село… Потапово. Лесное хозяйство. Я ж звонил. По поводу механизации сбора семян.

— Сбора чего?

— Семян хвойных пород. Шишек!

— Шишек, — неспешно и тихо повторил Слава.

Он вновь задумался. Еще минуту назад ему казалось, что хуже, чем сейчас быть не могло! А теперь, что он – самый счастливый человек на земле. Ну конечно! Как он, бизнесмен со стажем без высшего образования, мог увидеть в этом простаке из какого-то там села, в котором сам прожил до девятнадцати лет, «братка» из потаповских? Это даже смешно.

— Закурить не найдется?

— Прима, — саданул Коля и, достав рывком из кармана, протянул ему измятую пачку овальных папирос.

Слава достал одну, покрутил, вставил в рот, прикурил золотой зажигалкой «Mandarina Duck», закашлялся, кинул папиросу на черный пол кабинета и притоптал острым носом сапога.

— Крепкие, — сочувственно прошептал Коля.

— Вкус детства, — сказал Слава и хохотнул.

«Шутит, — подумал Коля, — хороший знак».

Пару минут прошло в полной тишине. Слава что-то нашептывал себе под нос, и на его лице изредка появлялось подобие ухмылки. Коля сидел перед ним в низком кресле. Кабинет Вячеслава Эрнестовича, менеджера отдела, как сообщала визитка (причем, какого именно отдела указано не было), являлся маленькой комнаткой с широким столом, огромным окном, и какой-то кочергой с лампочками на потолке. Кабинет главного по механизации Коля представлял себе иначе: весь в картах, планах и схемах. «Наверно он все это в голове держит», — думал Николай и с пристрастием и великим пиететом в глазах смотрел на Славу. Тот, медленно затягиваясь тонкой длинной сигаретой, не моргая, смотрел в окно, и, выпуская тонкую струю сизого дыма, улыбался своим мыслям.

— Мда… — затянул Слава.

— Согласен, — подтвердил Коля.

— Что?

— Согласен с Вами… — испуганно сказал Николай. Ему казалось, любое его неверное слово может спугнуть товарища начальника.

— Значит, ты о помощи пришел просить? Хм… Извини. Ничем не могу помочь. Давай там… предавай привет всем… тады…

— Нет! Ну, это что же получается, — начал было бунтовать Коля, но потом вспомнил, что перед ним большой человек, и чуть умерил свой пыл, — обещали, понимаешь, обещали, а сами извинения просите. Нет. Так дело не пойдет. Нет уже возможности никакой руками шишки убирать. С нас требуете, а сами извиняетесь, понимаешь… Вот. Несправедливо как-то.

Все время, что он говорил, Вячеслав Эрнестович внимательно смотрел ему прямо в глаза, от чего у Коли сложилось впечатление, что его понимают и сочувствуют. Секунду спустя Слава нажал на кнопку селектора.

— Люсенька. Машинку к заднему выходу через пять минут будь добра.

— Угу, — что-то побулькало в динамике.

— И еще, к нам едуть и едуть проверки ваши, — продолжил Коля, — ругают. Опять же, несправедливо!

— Мда, — снова протянул Слава, встал из-за стола и направился к выходу, — несправедливо… хех!

И дверь за ним закрылась. «Занятой», — подумал Коля, посидел еще минут пять в кресле, окинул кабинет взглядом и вышел, неспешным шагом побрел он к лестнице, бормоча себе под нос: «…несправедливо… понимаешь… требуют… а сами… извиняются…».

Слава вышел из здания, достал из кармана маленький телефон, нажал пару клавиш и приложил его к уху.

— Але. Это я. Ты не представляешь, я сегодня так на очко сел, это круче всех романов Кинга вместе взятых!

Он подошел к серебристому джипу BMW X5, открыл дверь, бесшумно опустился в кожаный салон и повернул ключ зажигания. Коля стоял на улице и со слезами на глазах смотрел на висящее в воздухе здание. «Несправедливо», — подумал он, и, секунду спустя, услышал сильный хлопок.